— Я лучше умру, чем пойду работать в публичный дом!

Отвращение и отчаяние нахлынули на Шена волной. А затем пришла боль, она расползалась от живота.

— Что такое, Есу? Ты не рада? Ты ведь сама сказала, что лучше умрешь, чем позволишь им продать себя. Я просто исполнил твое желание.

Прямо на нее пытливо смотрели разноцветные глаза.

Шен резко подскочил с кровати и в следующие мгновение с удивлением увидел, как мир перед глазами потемнел, словно кто-то выставил вперед черное стекло. От лица отлила кровь, и он зашатался, чувствуя дурноту, а резкая внезапная боль, словно пролезшая из его сна в реальность, обожгла живот. Шен упал на колени, согнувшись и обхватив себя руками.

Больно-больно-больно. Горячая влага на пальцах, что это? Шен вытянул перед собой трясущуюся руку — все пальцы в крови. Это не может быть его кровь. Это ведь не может быть его кровь. Что происходит?

Шен упал на бок, сжался в комок, прижимая руки к кровоточащему животу. Кровь быстро вытекала из тела, образуя большую лужу. Она пропитывала старые серые доски, просачивалась между стыков и каплями орошала черную землю.

— Шен!

Шен вновь подскочил на лежаке, на сей раз не чувствуя былого головокружения.

«Тебе приснился кошмар? Мне показалось, я ощутил физическую боль!»

— Это…

Шен провел ладонью по лицу, стирая наваждение. Нет, он не истекал только что кровью на этом полу, ничего этого не было.

Но, черт побери, как реалистично.

— Ты в порядке? — Муан присел на край лежака, озабоченно рассматривая его бледное лицо.

— Все в порядке, просто дурной сон.

— Ты мне врешь, — тут же нахмурился Муан.

Шен поднял на него взгляд. Да, он соврал, и даже не обратил на это внимания. Он настолько привык все скрывать, что быть откровенным, кажется, стало не просто.

— Да, не думаю, что это был простой сон, — признал он. — По-моему, это как-то связано с призраками того павильона.

— Что ты видел?

— Похоже, раньше на том месте жила большая семья: бабка, мать, отец и шестеро детей. Но они были бедны, и решили продать старшую дочь в публичный дом. Та не хотела подчиняться, ругалась. А затем кто-то пырнул ее в живот. Думаю, она истекла кровью и умерла.

— То, что ты видел, было больно? — настороженно глядя на него, спросил Муан.

— Я не знаю. В тот момент мне казалось это реальностью, так что да, должно быть. Но как только я проснулся, то понял, что это всего лишь сон.

Шен снова лгал, его до сих пор не покидало странное тянущее ощущение в районе живота: не совсем боль, больше походило на затягивающуюся рану, края которой еще покалывали. Нужно было как-то отвлечься.

— Где старик? — спросил Шен, опуская ноги на пол.

— Во дворе у огня.

Шен поднялся без посторонней помощи и двинулся к выходу. На улице он на мгновение оторопело замер, увидев, что солнечные лучи с трудом пробиваются через густую листву.

— Уже вечер?! О боги! Я оставил Ала в павильоне! Унесся, ничего ему не сказав!

— Успокойся. Твой ученик все же не полный идиот и уже, должно быть, давно оттуда ушел. Скорее всего он ждет нас в Павильоне Утешений.

Вспомнив, как Ал рассматривал местных работниц, Шен готов был поверить, что тот не прочь провести в Павильоне Утешений несколько лишних часов. А учитывая наличие у него ауры главного героя, ему определенно даже не нужно думать о деньгах.

— Ну и хорош же ты спать! — хмурым замечанием вывел его из своих мыслей старик.

«Простите покорно, что я все же живой и тоже могу устать!» — раздраженно подумал Шен. Вместо ответа он приблизился к костру и опустился напротив старика на бревно, имитирующее скамью.

«Ты с ним уже познакомился, пока я спал?» — уточнил он у Муана.

«Я представился, но он хмыкнул нечто вроде: «Ну надо же, какого полета птица», и не назвал своего имени».

— Мое имя Шен, я старейшина ордена РР, со старейшиной Муан Гаем вы, должно быть, уже познакомились. Позволено ли нам будет узнать ваше имя?

— Хорошо, — недовольно скривился старик. — Меня немного уязвляет, что вы так меня и не узнали. Пусть в последние года я и отошел от дел, на Празднике Яркой Луны я появлялся регулярно.

Шен осознал, что все же неспроста этот старик с первого взгляда показался ему знакомым. Должно быть, именно на этом празднике он его и видел.

«А нас он отчего не узнал? Впрочем, понятно: Муан был мелким, а Шен раньше, должно быть, обладал совсем другой аурой, да и вид такой потрепаный себе не позволял… Хм. Надо взять себя в руки и возвратиться к былой элегантности».

— Мое имя Шао Жуаньсу, я — глава клана Тихих цветов.

Точно-точно! Теперь в памяти Шена пробудилась та картина, как он увидел Сагона Роя рядом с каким-то стариком и помахал ему пряником.

— Прошу прощения, — притворно посетовал Шен, — я только с виду так молод, память уже не та.

— Мне почти двести лет, малец, не тебе сетовать на возраст!

Шен кашлянул, разыгрывая смущение.

— Раз так, должно быть, вы особенно цените время и не против перейти прямо к делу. Раз уж помогли вы нам не без корысти, что потребуете взамен?

— Ха. Тот, кто проспал целый день, говорит мне о цене времени. Вот что, старейшины, подайте лучше бамбуковые кружки из хижины, чай уже заварился.

Муан молча сходил за кружками, а глава клана Тихих цветов разлил по ним чай. Дождавшись, пока все возьмут по кружке, старик продолжил:

— Как вы могли догадаться, я не добровольно здесь отшельничаю.

«Хм, я не догадался, — честно мысленно сообщил Шен. — Ты догадался?»

«Я об этом не думал».

— Мне пришлось бежать, чтобы избежать ужасной участи, — глядя в кружку, поведал старик.

— О чем вы?

— Около трех месяцев назад в клан вернулся мой лучший ученик — Сагон Рой. В том году его пригласили в орден Великого неба, однако затем он был похищен, как мне сообщили, сектой Хладного пламени. Ах да, это ведь именно орден РР освободил его… — старик замолчал.

— Да, мы случайно наткнулись на него среди других пленных. Он, должно быть, рассказывал, — произнес Шен, пытаясь подтолкнуть его к продолжению беседы.

— Он мало о чем рассказывал после возвращения. Я бы сказал, что вернулся он не тем человеком, которым покидал клан.

— О чем вы? — насторожился Муан.

— Вы не заметили странностей в его поведении, когда он был в вашем ордене?

— Нет, мы его почти